(отрывок)

— Ну, наконец-то!
Васька, перешагивая через две ступеньки, поднимался по лестнице на третий этаж. Конечно, по уму, ему бы лучше было вызвать лифт — сумку, которую он нес на плече, легкой нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Но, отдуваясь и на каждой лестничной площадке поудобнее определяя ее на плече, Васька упорно тащился наверх — тренировал мышцы.
Наконец-то дед смылся в свой санаторий, куда грозился уехать уже полтора года, и теперь у Васьки образовалась неделя-другая для того, чтобы отдохнуть как следует перед экзаменами.
Родители, конечно, отпустили его со скрипом. Но за оставленной квартирой ведь нужно кому-то присматривать? А кому охота было ехать на дедово лежбище, где в его отсутствие требовалось соблюдать строжайший порядок, да и привычных вещей под боком не было… Папане, когда он оставался сторожить квартиру, то галстук требовался, то какие-то бумаги и он мчался домой, как наскипидаренный, мамане — ее косметика жизнь портила. В прошлый раз она так папаню запилила, что он среди ночи за каким-то ночным кремом газанул. Так что кроме как Ваське ехать на житье к деду никому не хотелось.
К тому же Васька успел утром талантливо провести охмуреж первой степени:
— Ну, мам, ты хочешь, чтобы я девятый класс без тройбанов закончил? Чтобы в путягу не пошел? Ну? Так надо ребенку в тишине и спокойствии алгебру помучить или нет?
И вот теперь, пыхтя и сопя, как паровоз на пенсии, Васька тащил на третий этаж сумку набитую продуктами, пепси-колой и сигаретами.
Дело было в том, что Васькины друганы уже давно пасли квартиру его деда, чтобы оттянуться как следует. И вот час настал! Пробил! Сегодня вечером Васька собирался принять в трехкомнатном бунгало деда полкласса и еще двух знакомых девчонок из соседней школы. А алгебра, что она алгебра? Она две тысячи лет, между прочим, алгебра. Ждала раньше, подождет еще. Вот только сбросить напряжение, а потом…
Отдуваясь, Васька остановился перед дверью и опустил сумку на пол. Ее содержимое зашуршало и призывно звякнуло. Васька покосился на дверь соседки. Настучит — не настучит? Решив, что пенсионерка Анна Федоровна, которой кроме как присматривать за жизнью соседей, делать особо было нечего, настучит деду обязательно, Васька стал отпирать квартиру.
Ну и пусть! В конце-концов, у него с дедом взаимопонимание еще то! Он же, уезжая, не дает наказа вечеринки не проводить. В карты играть, курить, вино пить и девушек трогать со всей своей партийной прямотой не рекомендует. А насчет вечеринок разговоров никогда не было…
Васька открыл два сложных замка и, подмигнув маленькому красному огонечку, мерцавшему в микроскопической дырочке, просверленной в дверной коробке, быстро прошел в прихожую. Он бросил сумку на половик и, не разуваясь, двинулся к телефону.
Дед, вероятно, боялся за судьбу своей коллекции восточных редкостей и потому обзавелся спецсигнализацией, которая подключалась на милицейский пульт. Стоило кому-нибудь войти в квартиру и тут же не позвонить по секретному телефону и не назвать код, как уже через пять минут в прихожей объявлялись крепкие ребята в камуфляже.
Васька подгреб к себе телефон.
— Алло, пост? — вежливо осведомился он. — Рига сто десять. Да, все в порядке. Граница на замке.
Васька плюхнулся в кухне на табуpет и пpинялся pазбиpать сумки. Ветчина, помидоpы, огуpцы, колбаса, шпpоты, чеpный хлеб, белый хлеб, кокосы… И все pади чего? Оливки с пеpцем, кока-кола, лечо… А все pади того, чтобы пpишла Ленка… Сыp, спpайт, салат… А она возьмет и не пpидет, с нее станется…
Тяжело вздохнув, Васька pаспихал свою добычу по холодильнику и набулькал из двухлитpовой бутыли в стакан кока-колы.
И ведь что за штука такая стpанная — любовь? Вот так живешь-живешь, гоpя не знаешь и вдpуг — ба-бах! — Она! Сеpдце пpыгает, как теннисный мячик, в гpуди словно тает большая сладкая каpамель и…
Пpоглотив воду залпом, Васька подгpеб к себе телефон:
— Алло, Рентген? А Рентгена можно? То есть Мишу, я хотел сказать…
…И все, что занимало тебя в этом миpе, pазмывается, пpоваливается в таpтаpаpы, и ничего уж не нужно больше — ни сидения на скамейке с пpиятелями, ни боевиков по видаку, ни компьютеpных игpушек… Тоpчишь целый день, как Пpометей пpикованный, у телефона — а вдpуг она позвонит? а вдpуг позвонит?
— Рентген? Ну что — хата в поpядке. Конечно, молоток. Я уже и жpатвы накупил. Но пиво там и всякое дpугое — за вами. Обзвони всех, я пока в кваpтиpе пpибеpусь. Куда идти, надеюсь, помнишь?
Но Ленка никогда не звонила. Да-а, не зpя он пpочитал как-то у одного классика: «Любовь — стpашное дело, остеpегайся!»
Вооpужившись веником, Васька накинулся на ковеp в гостиной. Но сколько он им ни шуpовал, ни одной пылинки ему вымести не удалось. Дед всегда был аккуpатистом, и это было его слабым местом. Васька скептически оглядел пpотеpтые до блеска стекла в сеpванте и книжных шкафах, чистенький светлый паpкет, аккуpатный воpс ковpа и с тоской подумал как тpудно будет после вечеpинки пpивести это в соответствие. Но дело того стоило, потому что…
А вдpуг она не пpидет?!
Васька остановился пеpед зеpкалом и критически посмотpел на свое отpажение. Русые взлохмаченные волосы, pыжеватые бpови, длинные, почти девчоночьи pесницы, нос каpтошкой. Глаза коpичневые, кауpые, как называл их дед, вpоде ничего. Подбоpодок мог быббыть, конечно, помужественней. А вот взгляд — забитой собаки, кpуги под глазами — тьфу! — до чего он дошел!
А вдpуг она не пpидет?! Нет, не может такого быть. Рентген позвонит сейчас Кальсону, тот — Баксу, Бакс не пpименет найти свою Кочеpыжку, а Кочеpыжка — самая близкая Ленкина подpуга.
Потеpяв надежду убить вpемя до вечеpа с помощью убоpки, Васька подошел к книжной полке. Стояли тут в основном книги по истоpии и искусству Сpедней Азии и Ближнего Востока, попадались тома на аpабском. Один pаз Васька нашел у деда какие-то стаpые кассеты и закатал на них «Металлику». Что потом было! Оказалось, он стеp запись пpоповедей какого-то жутко ученого деpвиша…
Да, надо будет объяснить этим кабанам — Баксу и Кальсону, что изpазцы на стенах — это не то, что плитка в ванной — им чуть не тысяча лет. А кинжалы со стен надо, навеpное, убpать. Еще надумают их в паpкет метать…
Скользя пальцем по коpешкам книг, Васька читал названия и хмуpился — нет, не доpос он еще до постижения сеpьезного искусства. И вдpуг палец Васьки остановился, а сам он остолбенел. На полочке, как обычно, в самодельной pамочке стояла стаpая фотогpафия бабушки. Но ведь дед никогда, ни-ког-да! — не уезжал больше, чем на два дня без того, чтобы не взять этот снимок с собой. Выходит, либо дед не поехал ни в какой санатоpий, либо он забыл фото и на ближайшей станции сойдет с поезда на юг и веpнется домой! Пpедставив, как дед откpывает своим ключом двеpь в самый pазгаp вечеpинки, Васька аж зажмуpился.
Надо сpочно звонить домой — пpояснять ситуацию!
Васька отстучал на кнопках телефона маманин рабочий номер.
— Мам, это я, — сразу перешел он к делу. — Слушай, а ты точно уверена, что дед в санаторий поехал?
— Конечно, — удивилась мама. — А чего это ты, Василий, забеспокоился, а?
— Да тут понимаешь, — засомневался Васька говорить правду или нет и решил ограничиться ложью во спасение: — Голова страшно болит, хотел поспать лечь, а дверь на засов закрыть. Ну, а вдруг дед приедет? Ты же знаешь, я, как полярник на станции, сплю…
— Я что-то не пойму — а с чего ты решил, что он нагрянет? — нетерпеливо перебила его мама.
— Да потому что он фотографию бабушки дома забыл!
— Ну, знаешь ли… — сделала паузу мама. — Видишь ли… Может быть он в санаторий поехал не один…
— Как это не один?! — возмутился Васька. — Он уже не в том возрасте!
— Много ты понимаешь! — прикрыла трубку рукой мама. — И вообще — это не совсем твое дело. Дедушка уж как-нибудь без тебя разберется!
— Ладно-ладно, — сдался Васька. — А куда он все-таки поехал?
— Понятия не имею, — призналась мама. — Ты же знаешь — он всегда темнит. Позвонил мне, сказал, что неделю-другую будет отсутствовать, отдохнуть, мол, решил, здоровье поправить. И вообще — не приставай ко мне — дел невпроворот! Не забудь поужинать и за книжками долго не сиди!
Повесив трубку, Васька почувствовал укол совести. За книжки-то он как раз садиться и не собирался.
Нет, ну а дед каков? Хоть бы слово ему сказал. Вот жучила!

Гости начали подгребать к семи вечера.
Первым примчался Рентген и тут же предложил покурить.
Стоматолог пришел со своей новой девушкой, которая тихо, как мышка проскользнула на кухню и тут же застучала ножом, нарезая салат.
Не успел Васька мысленно порадоваться за Стоматолога, как в квартиру ввалились Кальсон и под ручку с ним Кармен.
Ленки с ними не было.
Четвертая партия состояла из изрядно нагрузившегося Князя, Глобуса, Жевастика, Пудры и Мамы.
О Ленке никто не обмолвился и словом.
Конечно, у всех из ребят и девушек были нормальные имена — Петя, Света, Ира, Костя, но ими в школе никто не пользовался, предпочитая приобретенные тем или иным способом клички. Так, например, Рентгену приклеили кличку из-за темных очков, которые он носил по настоянию своей мамани, опасавшейся вредного воздействия солнечных лучей на его глаза.
Стоматолог еще с младших классов посещал секцию бокса в спортивной школе и в драках выбил не один десяток зубов, Кальсон — был внуком генерала, Кармен однажды экспрессивно расцарапала лицо своей сопернице, Князь как-то упал лицом в грязь. Пудра любила обманывать, то есть попросту говоря, пудрить людям мозги, Жевастика никто не видал без жевательной резинки, Мама держала в страхе всю женскую часть местной дискотеки, где заставляла проходить девчонок обязательную процедуру «прописки». Глобус перестал быть Мишей из-за своей комплекции, Бакс имел неосторожность родиться в семье преуспевающего бизнесмена, а его подружка Кочерыжка как-то не вовремя отрезала свою косу, отчего голова ее и в самом деле стала напоминать капустную кочерыжку… Было прозвище и у Васьки. Однажды он подрался с местной школьной шишкой — Гоблиным и сумел расквасить ему нос. За такой геройский подвиг его фамилия, созвучная фамилии легендарного русского богатыря — Буслаев, чуть укоpотилась и стала звучать как «Буслай».
Только у Ленки не было клички. Несколько раз ей пытались приклеить разные варианты, но она их гордо игнорировала и оставалась как и была — Леной.
Ленка-Ленка, придешь ты, или нет?
Васька устало пpикpыл глаза. И вновь пеpед ним стояла Ленка — она, казалось, глядела на него своими изумpудными глазами, попpавляла каштановую челку и улыбалась, отчего симпатичная ямочка появлялась на ее левой щеке…
Пока девчонки мучали на кухне продукты, а парни настраивали принесенный с собой видеомагнитофон, Васька вертелся у телефона. Когда тот зазвонил, Васька оказался у трубки первым.
Это были Бакс и Кочерыжка. Они зависли на какой-то презентации в ночном клубе и, как можно было догадаться, вылезать оттуда не очень-то хотели.
У Васьки упало сердце — значит, Ленке никто не передал, что у него сегодня намечалось. Раздумывая — звонить Ленке или нет, Васька дефилировал вдоль прихожей.
Вдруг задребезжал звонок, и Васька, торопясь, распахнул дверь. Если бы он догадался посмотреть в дверной глазок, то, наверное, так бы не спешил. Перед ним стояла Анна Федоровна — соседка деда по лестничной площадке.
— Здравствуй, Василий! — общупала она своими цепкими глазками прихожую за Васькиной спиной. — А где дедушка?
— Уехал на несколько дней, — признался Васька.
— Да-а? — картинно удивилась Анна Федоровна. — Вот ведь беда какая! А мне нужно у него одну вещь забpать…
— Какую? — хмуро поинтересовался Васька. — Я сейчас ее найду.
— Да я сама, сама, — бочком протиснулась в коридор Анна Федоровна.
Ваське, конечно, не хотелось, чтобы она сейчас шастала по квартире, примечая полузатушенные бычки, распиханные по цветочным горшкам, пустые жестянки из под пива и смелые девчоночьи наряды, но было уже поздно — Анна Федоровна прошмыгнула в гостиную.
Махнув на это рукой — после того, как Васька понял, что Ленка не придет — ему было все равно что тут происходит, он поплелся на кухню.
— А почему у вас дверь открыта и меня никто не встречает? — донесся до него — самый красивый на свете — Ленкин голос.
Еле скрывая на своем лице глупую, но радостную ухмылку, Васька бросился в прихожую…

Вечеринка прошла так же бестолково и сумбурно, как и многочисленные предыдущие мероприятия того же рода. Вначале девчонки, агрессивно отгоняя парней от нарезанной колбасы и ветчины, готовили бутерброды. Потом всей компанией весело поглощали еду, приправляя ее анекдотами. Ближе к вечеру все разбрелись по разным углам — Кальсон и Стоматолог спорили о политике, Пудра и Мама листали какие-то модные журналы и вяло обменивались новостями, Рентген и Глобус крутили по видаку что-то не совсем приличное, Кармен, Ленка, Васька и Жевастик танцевали.
Постепенно, один за другим, ребята и девчонки стали расползаться по домам. Первыми отчалили Стоматолог со своей девушкой, которой уже прилепили кличку Мышка. Растворились, словно их и не было, Пудра, Мама и Жевастик. Оставшаяся часть компании, прихватив с собой Кармен, удалилась «за добавкой», да так и не вернулась.
Когда Васька очнулся на диванчике, где он прикорнул, было уже одиннадцать часов вечера. На кухне кто-то гремел тарелками и кастрюлями. Васька протелепался на кухню и увидел там Ленку, которая складывала в мойку грязную посуду.
— Да, Василий Алибабаевич, это тебе за весь завтрашний день не перемыть, — обернулась она к щурившемуся от яркого света хозяину.
— Я не Алибабаевич, — обиженно буркнул Васька. — Да ты брось, я завтра сам.
— Неудобно как-то получается, — пожала плечами Ленка. — Мы тут развлекались, а разгребать все тебе. Ну, да ладно, теперь только посуду помыть осталось. А теперь — можно я позвоню — мне домой пора.
Ленка прошла в прихожую, а Васька грохнул на плиту полный чайник. Все таки здорово, что он устроил сегодня эту вечеринку. А Ленка молодец — на него всю эту помойку не бросила…
Сквозь шум закипающей воды Васька услышал, как Ленка говорила с кем-то на повышенных тонах, а потом зло впечатала трубку в аппарат.
— Ты чего? — подошел к ней Васька. — Случилось что-то?
— С предками поссорилась, — нахмурилась Ленка. — Отец говорит — не пойду тебя встречать, мать в слезы: ты нас совсем не любишь, нам завтра рано вставать на работу, а ты… Ну, слово за слово поцапались.
— Ну, давай я тебя провожу, — робко предложил Васька.
— Сначала нужно выяснить куда, — достала Ленка из своего полиэтиленового пакета записную книжку.
Пока Ленка обзванивала своих подружек, Васька слонялся по квартире.
А может предложить Ленке остаться у него? Есть, конечно, в этом некоторая двусмысленность, но он ведь ничего плохого не хочет. Какая ей, в конце концов, разница — ночевать здесь или у подружки?
В сомнении потирая подбородок, Васька несколько раз прошелся мимо книжных полок. Каждый раз, совершая в конце комнаты поворот, он испытывал какое-то странное чувство, будто что-то то ли в нем самом, то ли в окружении было не в порядке. Чувство тревоги становилось все сильнее, и Васька от этого даже остановился на месте и огляделся. Да все вроде бы в порядке. Разве что кто-то пролил пепси-колу на пол и ноги к паркету липнут. Ну, а бычки он завтра уберет…
Стоп! — замер Васькин взгляд на книжном шкафу. — А где фотография бабушки?!
Но не успел Васька сделать и двух шагов к книжному шкафу, как его позвала Ленка.
Она по-прежнему стояла в коридоре и, поджав губы, расстроенно теребила свою записнуху.
— Слушай, — виновато посмотрела она на Ваську. — А можно у тебя переночевать? Домой я сегодня все равно не пойду, а у всех, как на зло, либо телефон на ночь отключен, либо какие-то проблемы. Только ты… Ты в школе завтра… не растреплешь?
— Что я — идиот что ли? — с огромным трудом скрыл Васька чувство, которое чуть не подбросило его до потолка и не заставило там, подобно мухе, ввеpх ногами, плясать тарантеллу. — Ляжешь в гостиной, там, правда, накурено, но меньше, чем у меня в комнате.
На кухне призывно засвистел чайник, и Васька с Ленкой двинулись заваривать чай.

В два часа ночи Васька проснулся от кошмара. Ему приснилось, что бабушкину фотографию украли какие-то злоумышленники и один из них — поразительно похожий на Гоблина, рвал ее на мелкие части, бросал в мусорное ведро и громко хохотал над Васькой, который, корчась, пытался избавиться от связывающих его веревок.
Васька сел на кровати и потер лицо руками.
А в самом деле — где же бабушкина фотография?!
Вчера он не увидел ее на привычном месте… Скорее всего, когда они танцевали, шкаф чуть раскачивался, и фото просто упало вниз — на первую полку.
Конечно, иначе и быть не могло. Кому мог понадобиться этот снимок? Ну, в крайнем случае, его могла взять Пудра — ей всегда до всего есть дело, и поставила в другое место…
Ваське ужасно захотелось немедленно убедиться, что фотография никуда не пропала. Он решительно откинул одеяло в сторону и двинулся в гостиную. Однако, открыв дверь, застыл на месте. Ну, этот сон совсем у него память отшиб. У него же Ленка ночует!
Васька заглянул в комнату, посмотрел на мирно сопящую под пледом Ленку и так и не рискнул зайти. Во-первых, он был в трусах. А, во-вторых, мало ли что Ленка подумает. Еще решит, что он к ней решил пристать.
Аккуратно притворив дверь, Васька двинулся на цыпочках обратно в свою конуру.
Надо ложиться спать, а разбираться во всем завтра. Да и куда могла деться эта фотография? Некуда ей было деваться…

Утром Васька проснулся оттого, что услышал ленкин голос.
— Да все в порядке со мной, — говорила с родителями Ленка. — У подружки заночевала. Но папа же меня встречать не захотел. Ну, ладно, я виновата, но ведь, и вы вчера на меня напустились, а за что? Еще одиннадцати часов не было… Ну, конечно, в школу пойду, куда же еще…
Пока Васька влетал в свои брюки, Ленка уже принялась за посуду на кухне. Васька не без удовольствия подумал, что по части хозяйственной жилки Ленка будет ничуть не хуже Стоматологовской Мышки.
Настроение у Васьки было прекрасное. Таких результатов от вечеринки ожидать было никак нельзя.
— Привет, — улыбнулся он Ленке и пригладил выбившиеся пряди волос.
— Привет, — засмеялась Ленка. — Как спалось?
— Плохо, — хмыкнул Васька и тут же вспомнил свой сон. — Погоди-ка минуту, я сейчас…
Шаркая тапочками, Васька пошел в гостиную, взглянул на книжный шкаф, и сердце его упало. Фотографии на месте не было. Не было ее и на нижней полке. И на подоконнике. И на полу. И на диване. И на столе. И на телевизоре. И ни в одном из ящиков серванта…
— Ты как — завтракать собираешься или нет? А то… — заглянула в комнату Ленка и тут же осеклась: — Вася, что случилось?
— Да вот, — прикусил губу Васька, — вчера на этом самом месте стояла бабушкина фотография, а сегодня ее нет…
— А что — ценная фотография? — вытерла Ленка руки кухонным полотенцем.
— Офигенно! — сглотнул слюну Васька. — Если она пропала — мне кранты. Лучше бы отсюда всю мебель, библиотеку и дедову коллекцию вынесли бы, а квартиру спалили, чем это…
— Да кому она могла понадобиться? — подняла бровь Ленка. — Завалилась, наверное, куда-нибудь. Давай поищем.
Целых полчаса Васька с Ленкой вынимали из шкафа книги, а потом водружали их обратно, перетрясали накидки на креслах и диване, перекладывали бумаги на столе.
— Понимаешь, — пояснял по ходу обыска ситуацию Васька, — дед бабушку очень любил, когда она умерла, переживал страшно. А снимков ее почему-то у него не было — только один-единственный. Ну кто про это при жизни думает. Ну вот — бабушка умерла, кинулись снимки на памятник искать, а их нет. Сделали копию с одного-единственного, который был. С тех пор дед его всегда с собой таскал. А в этот раз почему-то уехал и оставил. И фотография тут же пропала. Мистика, да?
Однако, как ни тщательно обшаривали Ленка с Васькой всю гостиную, а вслед за ней и квартиру, никаких следов фотографии найти не удалось.
— Погоди ты расстраиваться, — успокаивала Ленка Ваську, вяло ковыряющего вилкой в месиве яичницы. — Ну, в самом деле — кому эта фотография нужна? Может это Рентген с Кальсоном решили так приколоться. Или Пудра с Мамой. Небось сегодня в школе отдадут…

Конец апреля — начало мая выдался в том году холодным. Уже прошли праздники, а чахлую прошлогоднюю траву еще едва-едва прикрывали вихры свежей молодой зелени. Однако, несмотря на то, что глубокие лужи в канавах еще хранили ледяной холод ночи, легкая, изжелта зеленоватая, дымка над деревьями ясно свидетельствовала о том, что солнце с каждым днем будет припекать все сильнее.
Васька шел в школу рядом с Ленкой и замечал, что идет гораздо медленнее, чем обычно — вчера и позавчера. Оно и понятно, когда жизнь кажется прекрасной и исполненной смысла, нет резона куда-то торопиться. Но, как не сдерживал Васька свой шаг, вскоре показался перекресток, на котором им с Ленкой пришлось разойтись в разные стороны.
Конечно, это было странно и глупо, но что оставалось делать — в школе было слишком много девчонок и даже ребят, которые больше обращали внимания на то, что происходит с другими, чем на самих себя. Васька даже зажмурился, как только представил какие версии могут родиться у Пудры в голове, если она заметит их вместе с Ленкой.
К счастью, никто кроме мелкоты из младших классов им по пути не попался…

Еще до начала первого урока Васька успел отловить за углом школы Кальсона и Рентгена.
— О-о! Буслай! — обрадовались они, протягивая ему банки с пивом: — Курнуть хочешь?
— Нет, — мотнул Васька головой и сразу перешел к делу: — Слушайте, вы вчера не видели, чтобы кто-нибудь фотографию на книжной полке трогал?
— Какую фотографию? — искренне удивился Рентген.
— На полке стояла, — терпеливо повторил Васька. — Вечером я ее хватился — нет.
— Да кому она нужна? — фыркнул Кальсон. — Из платины она что ли сделана? Ну, пропала и пропала, черт с ней. На вот лучше курни…
Так и не добившись от приятелей вразумительного ответа, Васька поспешил в класс и отозвал в сторону Маму.
— Слышь, Мама, — посмотрел он ей прямо в глаза, — ты у нас наблюдательная, все примечаешь. Не видела, вчера у меня кто-нибудь фотографию на книжной полке не трогал?
Мама выдула через намазанные красной помадой губы розовый пузырь жвачки и хищно им щелкнула. Потом она посмотрела в окно и задумалась. Чувствовалось, что подробности вчерашней вечеринки она вспоминает с огромным трудом, будто с тех пор прошло никак не менее года.
— Это ба-абка твоя что ли была-а? — наконец изрекла она, растягивая слова, словно свою жвачку. — Или мама-ан?
— Неважно, — перебил ее Васька, поскольку звонок на урок уже гремел вовсю. — Видела или нет?
— Фотку видела-а, стояла она та-ам. Только кто ее стырить мог? Кому она нужна-а то?
С этим она развернулась и пошла прочь — на урок истории.
— Здра-асьте, Вера Семеновна, сесть можно? — обратилась она к невысокой худенькой учительнице истории.
— Можно, — съязвил Князь. — По статье.
— Витя, дату начала второй мировой войны, — тут же активизировалась Семеновна.
Вообще-то всех учительниц истории в школе по традиции называли Истеричками, но Вера Семеновна — на удивление спокойная и, несмотря на свою субтильную комплекцию, сильная женщина, в эту кличку никак не вписывалась. Даже самые отъявленные хулиганы не могли вывести ее из состояния холодного равновесия. Максимум, что она себе позволяла — так это взять проказника своими крепкими, как клещи, пальцами за ухо и вышвырнуть его в коридор. После этого она не кричала, не пила валерьянку, не бегала жаловаться к директору, а спокойно, как ни в чем не бывало, продолжала вести урок. Поэтому привычную Истеричку пришлось старшеклассникам заменить на Семеновну.
— Ну вот, Вера Семеновна, — в три приема стал вылезать из-за стола немаленький Князь. — Уж и слова сказать нельзя.
— Говори цифрами, — хитро прищурилась учительница, — я ведь тебе дату попросила назвать…
Пока Князь вился вокруг ответа ужом, Васька проскользнул на свое место.
— Нашел фотку-то? — шепнул ему Рентген.
— Нет, — мрачно отрезал Васька.
— Сегодня у нашего урока будет маленькая преамбула, — хлопнула в ладоши Семеновна, одним этим движением прекращая шепот и шевеление в классе. — Академия наук России направила в нашу школу экспериментальный учебник по курсу истории для старших классов. Учебник этот уникален — впервые в нем использованы тексты ранее секретных или закрытых для печати данных, документов, никогда ранее не публиковавшиеся фотографии. Для тех, кто в будущем решил поступать в гуманитарный вуз, новый труд наших ведущих историков станет настольной книгой.
Рассказывая все это, Семеновна разносила пачки учебников по столам. Некоторые из ее учеников тут же принимались его листать, другие лишь хмуро покосились на обложку.
Васька, чтобы хоть как-то отвлечься от своих и радостных, связанных с Ленкой, и печальных, из-за потерянной фотографии, мыслей, тоже взял в руки новое творение академиков.
Листая книгу от конца к началу, Васька приостановился, разглядывая снимок Брежнева в спортивном костюме с внучкой на руках, Хрущева в соломенной шляпе и с кукурузой в руке что-то экспрессивно втолковывающего американским фермерам, дочь Сталина Светлану Аллилуеву, групповой портрет каких-то военных со Сталиным в центре…
Васька уже перевернул пару страниц, как какое-то странное чувство, пробравшее его холодом от лица до ног, заставило его вернуться.
На фотографии, озаглавленной «Члены советской делегации на переговорах в Тегеране. 1943 год», во втором ряду справа, почти нависая над Сталиным, был изображен никто иной, как его дед! Снимок был немелкий, ошибиться было трудно, тем более, что Васька видел несколько дедовых снимков в молодости. Но как мог дед оказаться в Тегеране в 1943 году, да еще в свите Сталина?! Ведь он всю войну работал в Иркутске, у него от фронта была бронь!
Васька знал это прекрасно, потому что когда он учился в пятом классе им к Дню Победы задали писать домашнее сочинение «Боевой путь моего дедушки». Тогда Ваське, несмотря на насмешки одноклассников, пришлось писать о бабушке, потому что дед по линии отца сгинул еще в тридцатых годах в лагерях, а дед по линии матери, как оказалось, на войне не был вовсе!
Остальные уроки Васька просидел как в тумане. За одни сутки на него обрушилось столько событий — как хороших, так и не очень, что впору было голове пойти кругом. Васька даже не заметил, как проскочили четыре урока и опомнился только на контрольной по алгебре, да и то в конце, когда Рентген, удивленный тем, что приятель и не пытается хотя бы для виду решить хоть один пример, толкнул его в бок кулаком.
Пришлось сдуть, не задумываясь какую-то муть у Пудры, которая сидела впереди и, на Васькино счастье, писала в тетради крупным, разборчивым почерком.
Наконец, Васька вышел на школьное крыльцо и ошарашенно посмотрел вокруг. Было такое ощущение, что со вчерашнего вечера он постарел лет на двадцать, тогда как вся окружающая действительность осталась почему-то неизменной.
— Тебе на квартире прибраться помочь или ты сам справишься?
Васька обернулся и заискрился счастьем, как малыш в цирке при виде долгожданного фокусника.
— Ну, если тебе не в лом, — как можно незаметнее поправил Васька выбившуюся из джинсов рубашку.
— Ладно, часа в четыре зайду, — пообещала Ленка и, уже сбегая по ступенькам вниз, добавила: — А ты и правда не растрепал никому про вчерашнее…

Четырех часов Васька ждал, как когда-то школьных каникул. Когда Ленка позвонила в дверь, весь мусор из квартиры уже был удален, полы (несколько, правда, наспех), помыты, а сам Васька облачен в чистую рубашку и новые носки.
— Ты что — домработницу приглашал? — недоверчиво огляделась кругом Ленка. — А я-то тогда зачем пришла?
— Просто в гости, — пожал плечами Васька. — А что — нельзя?
— Можно, — улыбнулась Ленка.
Она прошла в гостиную, подошла к книжному шкафу.
— Ну что — фотографию не нашел?
— Как в воду канула, — хмыкнул Васька. — Дед приедет — убьет. Так что пока я жив — пойдем чаю выпьем.
Ленка провела пальцем по пыльной поверхности полки и заключила:
— Халтурщица твоя домработница. Неси влажную тряпку.
Ленка подходила к процессу уборки гораздо более основательно, чем Васька. Она не поленилась вынуть все книги из шкафа и сложить их аккуратными стопками на диване.
Когда нутро шкафа было протерто влажной, а вслед за ней и сухой тряпкой, Васька начал возвращать фолианты на место. Он так торопился поскорее разделаться с уборкой, что начал таскать книги в шкаф большими стопками. Два раза это ему сходило, а в третий башня из толстых томов накренилась и рухнула на пол.
— Вот, ешки-матpешки, — выругался Васька и стал поднимать упавшие книги.
Когда он взял в руки один из пухлых фолиантов, затянутых в кожу, в нем вдруг что-то звякнуло. Удивленный Васька потряс томом как следует, и звук повторился!
— Может застежка гремит? — предположила Ленка.
Васька осторожно положил книгу на стол, ногтем подцепил большую медную застежку и открыл титульный лист.
Поначалу, пока Васька листал страницы, книга выглядела точно также, как обычная энциклопедия. Однако, за первой сотней страниц вдруг обнаружилось углубление, прорезанное в самой середине книги. На месте вырезанных страниц, от которых осталась только кайма по сторонам, оказался тайник. В нем, обернутые в бархат, лежали четыре ордена, звезда Героя Советского Союза и часы с изображением летучей мыши.
— Мне все понятно, — невинно моргнула ресницами Ленка, — твой дедушка — Бэтмен.
— Ну, а я вообще ничего не понимаю! — взорвался Васька, как банка с перебродившими огурцами. — Вначале бабушкина фотография, потом снимок с Тегеранской конференции, а теперь еще вот это! Нет, с меня хватит!
Васька сгреб в охапку телефон и заперся на кухне.
— Але, мам? У тебя опять совещание? Я тоже очень занят! Поэтому объясни мне, пожалуйста, в двух словах — кто мой дед? Ничего не дурацкие вопросы! Откуда, блин, у профессора искусствоведения, который не был на фронте, четыре ордена и звезда Героя?! Ничего не чушь… Ну, когда я потом перезвоню… А у нас с тобой — что — не совещание? Я просто хочу знать, кто мой дед! Да не разыгрываю я тебя! Четыре ордена и звезда. И часы еще. Какого приятеля? Что — у приятеля своей книжки дома не нашлось, чтобы тайник устраивать? Ну, как хочешь, тогда я сам все узнаю! Пока!!!
— Ну, у тебя и долготерпеливая мама! Как сфинкс! — покачала головой Ленка, вторгаясь на кухню. — Моя бы за такие разговорчики уже давно по шее надавала.
Васька уже хотел было съязвить, что он безумно рад, что ее мама — не его, но тут поймал себя на мысли, что женись он на Ленке, ее мама, как раз и станет его, чему он, наоборот, будет безумно рад…
— Надо же, — продолжал кипятиться Васька, выпив третью чашку чая, — я что — не имею права знать кто мои родственники? Да хоть рецидивисты в третьем поколении — чего тут скрывать-то? Тем более, награды…
— Ну вот, вернется дедушка, у него все и узнаешь, — принялась споласкивать чашки Ленка.
— Как же, — хмыкнул Васька, — у него имени-отчества не узнаешь, пока, как клещ лесной, не вцепишься. Да и потом — не очень-то я горю желанием с дедом встречаться, пока фотографию не найду. А он в любое время может на голову обрушиться. Не верю я, что он без снимка мог уехать. Здесь он где-то, в Москве…
— Может мне тогда лучше пойти, — забеспокоилась Ленка. — А то попадет тебе.
— Ну, пожалуйста, посиди еще! — попросил ее Васька. — «Кавказскую пленницу» по телеку посмотрим. А то и так на душе тошно…

Проводив Ленку, Васька принялся за тотальный обыск дедовой квартиры. Все, что казалось ему необычным, не вписывающимся в обычный дедов образ жизни, он складывал на стол в гостиной.
Куча получилась небольшой: тут лежали большие резиновые ботфорты (а ведь дед фанатом рыбалки вроде бы не был), видеокассета (при полном отсутствии в квартире видеотехники это не могло не показаться странным), какие-то записи, сделанные дедовой рукой на арабском, чек из «МакДональдса» (дед всегда принципиально ел только дома!), пробитый билет на пользование наземным транспортом (все приятели и дедова родня жили недалеко от метро, и, кроме того, он сам — пенсионеp, а общественный тpанспоpт в Москве для пенсионеpов бесплатный)…
Закончил Васька обыск глубоко за полночь и, решив разобраться со всеми подозрительными предметами завтра, завалился спать…

На утро, как Васька не торопился в школу, но вернулся с первого этажа обратно в квартиру и сунул в карман странные часы, найденные им в тайнике. Быстрыми шагами, стирая подошвы, он домчался до школы, повернул за угол и наткнулся на Рентгена и Кальсона.
— О-о! Буслай! — обрадовались они, традиционно протягивая ему пачку сигарет: — Курнуть хочешь?
— Да не курю я! — мрачно отмахнулся от них Васька. — Кальсон, отойдем в сторонку, дело есть.
Васька отвел приятеля за рукав к грибку постовой службы, сооруженного еще в те времена, когда в школе изучали курс «Начальной военной подготовки».
— Тут вот какое дело, Кальсон, — достал Васька часы из кармана. — Ты можешь у своих ребят, которые ордена-медальки продают узнать сколько может стоить вот эта штука.
Кальсон взял часы, повертел их в руках.
— Никогда такие не видел, — признался он. — А ходят? Или чинить надо перед продажей? У меня один знакомый мастер есть…
— Ты что! — испугался Васька. — Ни в коем случае не продавай! Хоть шестисотый «Мерседес» тебе предложат! Это я так — на всякий случай, на черный день интересуюсь…
— Ну ладно, — надел часы себе на руку Кальсон. — Только вряд ли эта штука хотя бы на десять баксов потянет…

Как и следовало ожидать, за контрольную по алгебре Васька получил пару — невнимательно списывал у Пудры, которая дотянула до трояка. Но пара не очень его огорчила. Во-первых, на перемене он договорился встретиться с Ленкой в парке, а во-вторых, расследование загадок, связанных с дедом, настолько его увлекло, что остальные, пусть даже самые тревожные мысли касательно учебы, отошли прочь…
В парк Васька примчался за полчаса до условленного с Ленкой времени. А что было делать — попробуй усидеть на месте, когда такое творится — у него — свидание с девушкой!
Поймав себя на этой мысли, Васька покраснел и тревожно оглянулся — а не слишком ли явно его чувства отражаются на лице, и не следит ли кто за ним украдкой, в душе, безусловно, подсмеиваясь над сентиментальным парнем.
Но никто за Васькой не наблюдал — полная старушка в старом драповом пальто тщетно старалась оттащить внука от грязной лужи, в которой он купал плюшевого медведя, коротко стриженый парень в высоких армейских ботинках и черной куртке, скучая, перекатывал во рту жвачку, мужчина в костюме и при галстуке, сидел на скамейке и читал книгу… Никому до него, к счастью, дела не было.
— Эй, привет, я здесь!
Васька обернулся. Ну почему он все время пролопоушивает Ленку — не может увидеть ее первым?
— Ты о чем задумался?
Васька сначала немного помялся, решая соврать ли ему что-нибудь подходящее или рассказать все как есть и, в конце-концов, остановился на втором варианте:
— Сильно за деда беспокоюсь. Не нравится мне вся эта история — пропажа фотографии, какие-то непонятные награды, чек из «МакДональдса»…
— Погоди, — перебила его Лена, — давай попробуем во всем по порядку разобраться. Кто был тогда у тебя на вечеринке?
— Да ты всех видела — Рентген, Кальсон, Стоматолог, Князь. Из девчонок — подруга Стоматолога, ты, Мама, Пудра, Жевастик…
— Кто-нибудь из них мог знать, что фотография — это нечто для твоего деда ценное?
— Никто. Я никогда никому об этом не говорил… Уж не думаешь ли ты, что кто-то ее свистнул, чтобы деньги с меня потом слупить?
— Откуда я знаю? Я просто пытаюсь рассмотреть все версии, какими бы они не были. А что ты знаешь о девчонке, которая со Стоматологом пришла?
— Ничего особенного. Учится в соседней школе. Да она в гостиную и не заходила — сначала на кухне вкалывала, а потом к Стоматологу как прилипла, так от него до конца вечера не отходила — боялась что-ли, что его другие девки сманят?
— Если бы это была шутка в стиле Князя, то фотографию бы тебе уже давно подкинули. Ну, зачем она парням?! Слушай, а может она пропала раньше, чем началась вечеринка?
— Нет, я когда в комнате прибирался, она на месте была…
Молча Васька с Ленкой дошли до конца асфальтированной дорожки, потом, как по команде, повернули и двинулись в глубь парка. Навстречу им, пронзительно вопя паровозным гудком, бежал мальчишка с мокрым плюшевым медведем, за ним — его бабушка.
— Погоди-погоди… — остановился Васька. — Мы забыли одного человека. Соседка ко мне заходила, Анна Федоровна…
— Я ее не видела.
— Ты еще тогда не пришла. Она что-то про какую-то вещь говорила, котоpую ей у деда нужно забpать… А что она там в гостиной взяла — убей меня — не знаю.
— Но ведь кто-то из наших, наверное, там крутился. Надо у них спросить.
— И выяснить, что это была за вещь. Ах, Анна Федоровна, старая перечница!
— А может у нее с дедом твоим роман был — вот она и приревновала — и снимок украла? — предположила Ленка.
— Да что вы все как один — у деда роман, у деда роман… Не было у него никакого романа, понятно? И не мог он просто так фотографию дома забыть. Это ис-клю-че-но!
— Зря ты на меня кричишь, — холодно заметила Ленка. — Я всего лишь высказываю предположение.
— Извини, — выдохнул воздух всей грудью Васька. — Просто ум за разум заходит — с человеком явно что-то произошло, а никто ни сном, ни духом…
— Может быть сообщить в милицию? — робко предложила Ленка, сама понимая всю безнадежность этого предприятия.
Васька в ответ только раздраженно поддал ногой лежавшую на тротуаре жестянку из под «Пепси».
И почему в жизни так происходит — только солнышко засветит, девушка заметит, как сразу на голову обрушиваются всякие проблемы…
— Ну, давай попробуем восстановить ход событий, разузнаем чем твой дед занимался до того, как пропал, — тронула Ваську за плечо Ленка.
Васька остановился как столб, вкопанный в землю по самую горловину. Да-а, это не дед пропал, а он, Васька! Сладкая молния, врезавшись в его плечо, прошила тело насквозь и, вернувшись снизу, рассыпалась по голове звенящими шариками. Да, это пропал он — думал, что Ленка ему просто нравится, может быть он в нее даже влюблен, но такое…